Новый курс

Дан Галлин

Текст выступления 19 июня 2013 года в Сароникосе под Афинами на семинаре «Борьба с политикой жесткой экономии: восстановление профсоюзного движения снизу», организованном греческой коалицией «Сириза» при поддержке Глобального института труда, Гринвичского университета (Великобритания) и «PressProject.gr».

Я хотел бы говорить о кризисе рабочего движения, так как уверен: все многообразные кризисы, которые переживает общество, в конечном счете являются следствием ошибок нашего движения. Мы не можем эффективно реагировать на общий экономический, социальный и политический кризис, пока не преодолеем наш собственный внутренний кризис.

Это — наша непосредственная задача, и ее выполнение зависит только от нас. Мы должны как можно скорее приняться за дело, потому что время не терпит.

Когда-то понятие «рабочее движение» имело очень четкий смысл. Оно обозначало движение рабочего класса, включающее его политическую и промышленную составляющие, партию и профсоюз, а также другие классовые организации. У них у всех была общая цель: освобождение труда и строительство социалистического общества. И так продолжалось вплоть до второго десятилетия ХХ века.

Сегодня все совершенно иначе. Исторический союз профсоюзного движения и массовой партии, представляющей рабочий класс, разрушен. Это случилось не внезапно, процесс был долгим и сопровождался множеством поражений.

Я не буду останавливаться на причинах этого, а хочу поговорить о том, к чему мы в итоге пришли, о нашем нынешнем кризисе и его основных составляющих.

Первая из них — кризис социал-демократии в Западной Европе и других частях мира (в частности, в Индии и Японии). Социал-демократическое рабочее движение вышло из горнила Второй мировой войны с виду сильным, но на деле глубоко обескровленным тяжкой борьбой, куда более зависимым от государственной поддержки, чем раньше. И оно больше не претендовало на социалистическую трансформацию общества.

В ходе послевоенного капиталистического восстановления Европы и Японии и разделения мира на два блока во главе с США и СССР многие по-прежнему называвшие себя социал-демократическими и лейбористскими партии отказались от своей классовой идентичности, заявили, что представляют интересы широких слоев населения, и стали проводить продиктованную их историческими противниками политику, вредящую рабочему классу.

Сегодня в Европе осталось немного стран, где отношения между профсоюзным движением и его бывшими политическими партнерами не омрачены трениями и разногласиями. Фактически профсоюзы лишились своих политических союзников.

Вторая составляющая кризиса — утрата так называемой периферии нашего движения. Исторически в нем существовала масса организаций, органически окружавших его и связанных со всеми сферами общественной жизни: культурные и образовательные ассоциации, кассы взаимопомощи, правозащитные и женские организации, рабочая пресса, даже кружки боевой самообороны. Они мыслились как кирпичики альтернативного общества.

В основном мы потеряли их после войны. Тогда профсоюзы отступили, сосредоточившись на том, что считали своим основным делом: на коллективных переговорах. А общественную активность оставили государству. Но оно по своей природе не могло заполнить эту нишу, поэтому ее заняли многочисленные новые социальные движения, которые в данном смысле являются наследниками рабочего движения, что нам необходимо признать.

Третьей составляющей кризиса является разрушительное наследие сталинизма. На долю России выпали три или четыре года революции и семьдесят лет последовавшей за ней контрреволюции. Страны Восточной и Центральной Европы, оккупированные СССР в конце Второй мировой войны, пережили сорок лет сталинизма. Сотни тысяч социалистов, анархистов, синдикалистов, инакомыслящих коммунистов сгинули в тюрьмах и лагерях или были настигнуты убийцами в разных уголках планеты. Наши лучшие люди… Вместе с ними была уничтожена и память о том, что представляло собой рабочее движение одной пятой части мира.

Но и это не самое страшное. Сталинизм опорочил и дискредитировал идею социализма, впрочем, не без помощи консервативной пропаганды. Обе стороны содействовали тому, чтобы поставить знак равенства между советским режимом и социализмом. Как если бы сталинизм не являлся полной противоположностью тому, за что всегда выступали социалисты. Так называемые «страны победившего социализма» пытались утвердить легитимность своих режимов, представляя их воплощением исторических устремлений рабочего класса. Консерваторы же вторили им и, с целью очернить социализм, утверждали, что именно он и есть советская действительность.

И когда советский режим, наконец, рухнул под собственной тяжестью, рабочие не встали на его защиту, наоборот. Он оставил в наследство правящую бюрократию, ставшую новым капиталистическим классом, таким же коррумпированным и презирающим закон. На его руинах осталось и ослабленное и дезориентированное рабочее движение, которое вопреки всем трудностям пыталось вновь обрести ориентиры.

Но, прежде чем завершить разговор об уроне, нанесенном политическому движению, которое некогда представляло трудящихся, необходимо напомнить, что в нем всегда существовали диссиденты, независимые социалисты, революционные синдикалисты — те, кто продолжал сопротивление. Нас было немного, но мы боролись и жили, чтобы продолжить борьбу завтра, и завтра наконец настало.

Я уверен: мы знаем, что должны делать. Перед нами стоят задачи идеологические, политические и организационные.

Во-первых, сегодня рабочее движение является по существу профсоюзным. Из этого и следует исходить.

Мы лишились большинства наших традиционных политических союзников, но профсоюзному движению необходимо участие в политике. По сути все, что мы делаем, носит политический характер. Поэтому необходимо вернуться к политике, которая естественным образом является нашей; исходить следует только из интересов наших членов, а значит — всего общества.

Нашей целью остается социализм. Но опыт учит нас тому, что сутью его является радикальная демократия: подлинно демократически организованная власть на всех уровнях общества; никаких «представителей», никаких «авангардных партий», никаких «прогрессивных диктатур». Мы рады приветствовать всех надежных политических союзников, но не можем передать борьбу за освобождение труда в руки других.

Я социалист, но не хочу, чтобы партия, в которой я состою, контролировала какие-либо профсоюзы. Социалисты должны поддерживать независимые организации рабочего класса, подконтрольные только их членам.

А также порвать со всеми формами сектантства. Те из нас, кто стоит на позициях марксизма, помнят слова из «Манифеста»: «Коммунисты не являются особой партией, противостоящей другим рабочим партиям. У них нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом. Они не выставляют никаких особых принципов, под которые они хотели бы подогнать пролетарское движение».

Слишком большой ущерб уже нанесли те, кто ставил интересы своей партии или секты превыше интересов движения. Мы должны оставить их в изоляции.

Как профсоюзное движение, мы должны порвать с идеологией «социального партнерства», которая уже давно отброшена правящими классами. У нас нет «социальных партнеров», но есть противная сторона социальных отношений, а это, согласитесь, далеко не одно и то же. Отношения между нами — соотношение сил. И вместо того, чтобы оплакивать крах «социального партнерства» и «социального диалога», нам нужно любыми доступными средствами вернуть себе перевес.

Во-вторых, необходимо реагировать на изменения в мире труда и заново определить идентичность нашего класса, класса трудящихся. В сегодняшнем мире большинство работников или вовлечены в разного рода неустойчивые, неформальные трудовые отношения, или находятся без работы. Многие из них стали мигрантами. Но все они — часть нашего класса.

Профсоюзы должны создать структуры, способные объединить таких работников. Нам необходимо выйти за пределы узких представлений о том, в чем состоят интересы наших членов. Мы должны двигаться вперед, действуя как класс, используя новые организационные формы и перестраивая организации так, чтобы они отражали долгосрочные социальные интересы своих членов.

Это одновременно идеологическая и политическая задача, поскольку она требует нового, равноправного отношения к тем, кого мы считаем рабочим классом, к профсоюзам и к социальным движениям.

В-третьих, мы точно так же должны осознать, что значительную часть пока еще неорганизованного рабочего класса составляют женщины, и их невероятная энергия и отвага пока еще не в полной мере проявили себя. Несмотря на определенный прогресс в деле объединения женщин, профсоюзное движение все еще остается по преимуществу мужским. Не проводя активной политики вовлечения трудящихся женщин в руководство движением на всех его уровнях, мы лишаем себя важнейшего ресурса и сражаемся одной рукой вместо двух.

В-четвертых, существует проблема структуры. Греция — такая же небольшая страна, как и моя родина, Румыния. Но здесь действует 150 различных профсоюзов — от GSEE до ADEDY. Это слишком много. Слишком много генеральных секретарей. И пока существует такая раздробленность, нам не удастся выстроить движение, которое бы опиралось лишь на материальный вклад своих членов и не зависело от государственных субсидий. Что сегодня мешает правительству ликвидировать вас, как оно закрыло государственное телевидение или бюджетные больницы?

Вы останетесь слабыми и уязвимыми до тех пор, пока ваше движение не станет орудием рабочего класса как коллективной силы. Вы можете объявить 24-часовую забастовку, но это не значит, что вы сильны. Когда вы будете сильны, капиталисты утратят контроль над государством.

Товарищи!

Сегодня европейское рабочее движение противостоит наступлению, невиданному с 1930-х гг. И это не просто слова. Возврата к тому, что считалось нормальными социальными отношениями первые три послевоенных десятилетия, не будет. Современный капитализм стремится уничтожить рабочее движение в Европе, в Северной Америке, повсюду в мире. Правящие классы намерены построить мир, где не будет организованного рабочего класса. Они хотят создать общество рабов.

Греция стала чашкой Петри этого процесса. Ваш правящий класс готовится к войне. Его ударные части — нацисты из «Золотой зари». На его стороне армия, знающая, как совершить переворот, если демократия больше не устраивает ее хозяев.

Но одновременно такая нестабильная ситуация открывает перед вами потрясающие возможности. Терять — нечего, возможно — все. Грамши так описывал кризис своего времени: старое уже умирает, но новое еще не может родиться. Сегодня ничто не мешает вам перестроить свое движение, сделать его самой мощной силой в стране.

Не смотрите на европейское профсоюзное движение в поисках вдохновения или примера. Ему нечему научить вас, кроме того, как отступать. Полагайтесь на свой опыт и воображение, не бойтесь радикальных решений. В вашей ситуации именно они — самые реалистичные. Можно ли представить, что в Греции будет один большой профсоюз? Что в него войдут все — от GSEE до ADEDY?

Товарищи!

Мы бы приветствовали создание Греческого института труда, как партнера глобальной сети GLI. Мы создали пространство для дискуссии и действия, и оно ширится. Приглашаем вас присоединиться к нашему невидимому интернационалу. У нас нет громоздких структур, мы не стремимся к бюрократической гегемонии. Мы — сеть автономных, самостоятельных профсоюзных активистов, работающих вместе ради общей цели: способствовать восстановлению международного движения, которое необходимо рабочим мира, которого они заслуживают.

Мы видим в вас, в «Сириза» ту демократическую и революционную устремленность, которая больше всего нужна сегодня нашему движению. Мы здесь, чтобы выразить свою солидарность, и останемся вместе, пока не выиграем все сражения.