Понятие «демократический социализм» стало широко употребляться сначала в Германии, а затем и в других странах, с 1920-х годов, после того, как произошел раскол социалистического движения, связанный с образованием коммунистических партий. Данный термин применительно к идейно-политической доктрине социал-демократии родился именно как противопоставление авторитарному, диктаторскому социализму российских большевиков и их зарубежных единомышленников (1). При этом и демократические, и авторитарные социалисты являлись преемниками определенных традиций, изначально существовавших в социалистической идеологии и общественно-политическом движении. Эти две традиции можно определить, используя выражение американского исследователя-марксиста Х. Дрейпера, как «две души социализма»: «социализм сверху» и «социализм снизу» (2).
Авторитарное течение в социализме, предполагавшее введение социалистического строя сверху, правящей революционной элитой, имело глубокие исторические корни, ранний («утопический») социализм XIX века носил по преимуществу авторитарный характер. Однако такие крупные социалистические объединения, как I и II Интернационалы, все же стояли в целом на демократических позициях, и партии, выступавшие за социализм, неслучайно стали называть социал-демократическими. Их концепция перехода к социализму не подразумевала упразднения демократических прав и свобод.
Вместе с тем в иерархии их приоритетов демократия занимала подчиненное положение. Главным же считалось обобществление экономики, ликвидация частной собственности на средства производства и товарного производства. Это обобществление, упразднив деление общества на антагонистические классы, должно было решить все проблемы, в том числе политические.
Но вопросы о формах и методах экономической социализации, о принципах управления обобществленной экономикой, о соотношении социализации и огосударствления оставались по большей части неразработанными. В то же время ряд авторитетных социалистов считал вполне допустимым пожертвовать ради торжества социально-экономических целей социализма некоторыми демократическими ценностями. Показательны, например, рассуждения Г.В. Плеханова на II съезде РСДРП о том, что «успех революции – высший закон», который может оправдать игнорирование результатов народного волеизъявления, а также поддержка им высказанного другим делегатом съезда тезиса: «все демократические принципы должны быть подчинены исключительно выгодам нашей партии» (3).
Как вспоминал позднее социал-демократ Ю. Денике, в социалистических партиях в начале ХХ века «было довольно распространено пренебрежение к «формальной» или «буржуазной» демократии» (4). В программах обеих главных социалистических партий России – социал-демократов и социалистов-революционеров – присутствовали пункты об установлении революционной диктатуры для содействия переходу к социализму (5). Хотя эти программные установки могли пониматься по-разному и сами по себе не свидетельствовали о стремлении партий к созданию авторитарных режимов, использование ими элементов якобинской терминологии симптоматично.
Опыт коммунистической диктатуры и бюрократического огосударствления экономики в Советской России заставил социалистов заново осмыслить ряд важных положений своей программы. Уже в 1920-е годы европейские социал-демократы начинают переосмысливать саму концепцию социализма, выдвигая в ее центр идею демократии. Приоритетное значение демократии утверждается в двух аспектах:
Во-первых, подчеркивается самостоятельная ценность политической демократии, включающей всю совокупность гражданских и политических прав и свобод человека. Она мыслится не только как предпосылка социализма, но и как его неотъемлемая составная часть.
Во-вторых, ключевое для социализма понятие обобществления начинает интерпретироваться как экономическая демократия, т.е. распространение демократических принципов на сферу хозяйства. Формируется концепция, которую уже упоминавшийся Ю. Денике удачно назвал идеей «интегральной демократии», охватывающей все сферы жизни общества.
После второй мировой войны эта концепция легла в основу Декларации принципов восстановленного Социалистического Интернационала, принятой на его Франкфуртском конгрессе в 1951 году.
Цель социализма определяется в ней как формирование общества свободных и равных людей, где ликвидирована зависимость трудящихся от меньшинства, распоряжающегося средствами производства. При этом, в отличие от прежних социалистических программ, особо подчеркивается роль свободы: «Без свободы не может быть социализма. К социализму можно прийти только через демократию. Демократия может полностью реализоваться только при социализме» (6).
В разделе «Политическая демократия» изложены необходимые политические условия движения к социализму, соответствующие принципам Всеобщей декларации прав человека. Таким образом, демократический социализм признает, что без институтов так называемой формальной демократии общественный прогресс невозможен.
Но этих институтов для реального освобождения человечества недостаточно. Необходимо также установить «демократический контроль над экономикой», то есть «заменить капитализм системой, при которой общественные интересы преобладают над интересами частной прибыли».
Содержание этого тезиса раскрывается в разделе «Экономическая демократия». Социальный строй «экономической демократии» должен позволить работникам и гражданам участвовать в принятии экономических решений. Это возможно путем перехода в общественную собственность крупных концернов, создания муниципальных и региональных предприятий, поощрения производственной и потребительской кооперации.
Но управление общественными предприятиями не должно концентрироваться лишь в руках государственных органов, что чревато развитием бюрократии. В управлении ими предполагается участие самоуправляемых организаций трудящихся и потребителей. Им же отводится важная роль в планировании развития экономики – процессе, который должен носить демократический и по возможности децентрализованный характер (7).
Эти основные принципы демократического социализма были подтверждены и в новой, ныне действующей Декларации принципов Социнтерна, принятой на его Стокгольмском конгрессе в 1989 году. В ней снова подчеркнута фундаментальная значимость прав и свобод человека, институтов политической демократии и вновь имеется развернутый раздел об экономической демократии. Демократический социализм определяется как международное движение за свободу, социальную справедливость и солидарность, «последовательный процесс социальной и экономической демократизации, роста социальной справедливости».
Говорится, что демократические социалисты продолжают выступать за социализацию, общественную собственность в рамках смешанной экономики. Среди средств осуществления социального контроля над экономикой названы: национализация (там, где это действительно необходимо), общественный надзор над инвестициями, участие работников в принятии решений на уровне предприятий и компаний. Вступление мира в эпоху глобализации, формирования единого мирового экономического пространства нашло отражение в пунктах Декларации, посвященных демократизации институтов мировой экономики и финансовой системы, введению общественного контроля над транснациональными корпорациями (8).
Но возникает закономерный вопрос: насколько все эти принципы реализовывались и реализуются в практике социалистических и социал-демократических партий – членских организаций Социнтерна, которых в настоящее время насчитывается 154?
В послевоенный период, 40-60-е гг. ХХ в., социал-демократические партии сыграли ключевую роль в формировании так называемых «государств всеобщего благосостояния» в европейских странах, обеспечивших их населению довольно высокие стандарты здравоохранения, образования, социального обеспечения, высокий уровень занятости, расширение политических, социальных и культурных прав.
В ряде стран, как, например, в Великобритании, прошла частичная национализация промышленности, были введены механизмы государственного регулирования экономики. В этом смысле можно сказать, что шаги в направлении практического осуществления программы демократического социализма были сделаны, и это позволило авторам Франкфуртской декларации утверждать: «В некоторых странах уже заложен фундамент социализма» (9).
Однако все эти мероприятия не привели к преодолению капитализма, замене его новым, демократически-социалистическим строем. А с конца 70-х гг., когда стали быстро развиваться процессы глобализации, началась так называемая «неолиберальная революция», означавшая постепенный демонтаж «государств всеобщего благосостояния», который продолжается повсюду до сих пор. В этих условиях социал-демократия оказалась неспособна стать центром массового движения за альтернативную модель общественного устройства, за воплощение в жизнь деклараций Социалистического Интернационала.
Таков результат начавшегося со второй половины 50-х гг. в национальных социал-демократических партиях процесса идеологической эрозии, размывания демократически-социалистической идентичности. Он был связан с распространившимся представлением, что формирующееся «государство всеобщего благосостояния», то есть реформированная капиталистическая система, регулируемая кейнсианскими методами, — это и есть достигнутая цель демократического социализма. А значит, больше никаких радикальных общественных трансформаций не нужно, необходимо лишь дальнейшее совершенствование и развитие «капитализма с человеческим лицом».
В результате социал-демократические партии шаг за шагом утрачивали видение демократического социализма как иного, нового общественного устройства и перспектив перехода к нему. «Социализм» начал интерпретироваться, главным образом, как моральная идея, своего рода аналог кантовского этического императива или принципов христианской этики.
Особенно отчетливо проявилось это в Социал-демократической партии Германии, принявшей в 1959 году на съезде в Бад-Годесберге новую «Годесбергскую программу», в которой цель преодоления капитализма исчезла, а демократический социализм представал в виде набора абстрактных ценностей свободы, справедливости, солидарности.
Теоретик СДПГ Томас Майер назвал подобный релятивизм «твердостью в отношении к принципам, прагматизмом в отношении к институтам». На рубеже ХХ-ХХI веков этот «прагматизм» зашел настолько далеко, что лидер СДПГ Г. Шредер заявил, что никакой особой социал-демократической экономической политики вообще быть не может, возможна лишь более или менее «современная» политика.
В последней, ныне действующей «Гамбургской программе» СДПГ, принятой в 2007 г., от идей экономической демократии Франкфуртской декларации Социнтерна 1951 года практически ничего не осталось, сохранилось лишь упоминание о «соучастии» работников в делах предприятий — пункт, не имеющий специфически социалистического содержания и соответствующий, скорее, либеральной программе «народного капитализма».
В этой ситуации защита принципов демократического социализма все больше переходит к непартийным политическим структурам – группам вокруг периодических изданий, просветительским и исследовательским центрам, радикальным течениям как внутри социал-демократии, так и имеющим иное происхождение (еврокоммунистическое, троцкистское, синдикалистское).
Немецкий философ Ю. Хабермас назвал эти силы «некоммунистическими левыми, для которых социализм значит больше, чем просто социальная политика государства». Именно они разрабатывают сегодня концепции демократического планирования экономики и «социализированного рынка», создания общественных инвестиционных фондов, социального контроля над капиталовложениями, представительства работников и граждан в советах директоров корпораций и т.п.
Особенность их подхода – его глобальный масштаб: в условиях глобализации регулирование экономики и ее постепенная социализация требуют координации во всемирном масштабе, невозможность «социализма в одной стране» сознается сегодня отчетливее, чем когда-либо прежде. Мировой экономический кризис повышает шансы этих течений на превращение в реальную политическую силу. И именно с их развитием связано, по-видимому, будущее демократического социализма.
Опубликовано: Судьбы демократического социализма в России. Сборник материалов международной научной конференции (Москва, 20-21 сентября 2013 г.). М., 2014. С. 352-357¹
- Майер Т. Демократический социализм – социальная демократия. М., 1993. С. 9, 59.
- Draper H. Socialism from Bellow. New Jersey – London, 1992. Pp. 2-3.
- Второй съезд РСДРП. Июль–август 1903 года. Протоколы. М., 1959. С. 181-182.
- Денике Ю. Социализм как интегральная демократия // Социалистический вестник. 1956, № 2-3. С. 37.
- Политические партии и движения России. Документы и материалы. Том 1. Дооктябрьский период. Кн. 2. М., 2001. С. 25, 169-170
- Aims and Tasks of Democratic Socialism. Declaration of the Socialist International adopted at its First Congress held in Frankfort-on-Main on 30 June-3 July 1951. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.socialistinternational.org/viewArticle.cfm?ArticleID=39&&ArticlePageID=12&ModuleID=11, свободный. – Загл. с экрана.
- Там же.
- Declaration of Principles. Adopted by the XVIII Congress, Stockholm, June 1989 – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.socialistinternational.org/viewArticle.cfm?ArticleID=31, свободный. – Загл. с экрана.
- Aims and Tasks of Democratic Socialism. Разумеется, здесь имелись в виду демократические страны Европы, а не тоталитарные государства «советского блока». Последние характеризовались во Франкфуртской декларации как «новые классовые общества», основанные на подавлении свободы, социальном неравенстве, господстве милитаристской бюрократии и террористической полиции.
