Выступление в Национальной парламентской библиотеке Грузии в Тбилиси 2 ноября 2016 г.
Я хотел бы поблагодарить Ираклия Петриашвили и Конфедерацию профсоюзов Грузии за приглашение выступить с докладом. Для меня большая честь выступать здесь, в столице Грузии, которая меньше чем сто лет тому назад была столицей первой в мировой истории демократической социалистической республики.
Некоторые грузинские профсоюзные активисты знают меня как своего коллегу и основателя LabourStart – новостного и агитационного веб-сайта международного профсоюзного движения. Моя деятельность в качестве его редактора вдохновляется многолетней приверженностью делу рабочего движения.
В своем выступлении я хотел бы поделиться результатами исследовательского проекта, занявшего десятилетия. Сейчас этот проект близится к завершению, и в следующем году в Великобритании увидит свет моя книга о Грузинской Демократической Республике 1918-1921 гг.
Демократический социалистический эксперимент в Грузии занимал меня в течение многих лет. По моему мнению, опыт, пережитый грузинским народом за те три года независимости, представляет большую ценность и должен изучаться во всем мире. Ведь грузины смогли сделать нечто, что оказалось не под силу большевикам в России. А именно: создали гуманное, эгалитарное общество, основанное на социалистических ценностях и в то же время сохранившее многопартийную политическую демократию. Тем самым они показали миру, что путь, выбранный большевиками во главе с Лениным, не являлся единственно возможным. Альтернатива тоталитарному коммунизму существовала, и доказательством тому была Грузия.
Делегация Второго Интернационала в Грузии
В течение короткого периода существования независимой Грузии и какое-то время после него осуществлявшийся в этой стране эксперимент был широко известен за ее пределами. В 1920 г. руководителями Второго Интернационала, международной конфедерации социал-демократических партий, в Грузию была послана делегация, включавшая представителей ведущих социалистических и социал-демократических партий Европы.
Среди членов этой весьма именитой по своему составу делегации были лидеры британских лейбористов, французской и бельгийской социалистических партий и т.д. Двое из них стали впоследствии премьер-министрами своих стран: Джеймс Рамсей Макдональд от Лейбористской партии Великобритании и Камиль Гюисманс от Бельгийской рабочей партии.
Кроме Макдональда, британских лейбористов в делегации представляли Том Шоу и Этель Сноуден, заметные фигуры в своей партии и во Втором Интернационале. Годом ранее Сноуден в составе другой делегации посетила Советскую Россию и написала по итогам своего визита отчет c резкой критикой большевистского режима.
Французских социалистов в Грузии представляли Пьер Ренодель, Адриен Марке и Альфред Ингель. Другими бельгийцами, кроме упомянутого Гюисманса, были Луи де Брукер и Эмиль Вандервельде.
Пожалуй, самым известным членом делегации был Карл Каутский, выдающийся теоретик социал-демократии и автор многочисленных книг с популярным изложением марксизма для рабочих.
Каутского называли «папой» марксизма, и авторитет этого критика российского большевистского режима делал его особенно опасным врагом в глазах Ленина и Троцкого. За отказ поддержать осуществленный большевиками государственный переворот и установившуюся затем диктатуру Ленин называл его «ренегатом».
После возвращения делегации в Западную Европу Каутский еще несколько месяцев оставался в Грузии, что позволило ему глубоко проникнуть в суть происходивших там процессов. Увиденное произвело на него глубокое впечатление, хотя это не мешало ему критиковать некоторые шаги грузинского правительства.
После того как в феврале 1921 г. вторжение Красной Армии уничтожило независимость Грузии, и социал-демократическое правительство оказалось в изгнании, Каутский и другие видные социалисты выступили с осуждением российской коммунистической агрессии в ряде книг, брошюр и статей.
Брошюра Каутского на эту тему называлась: «Грузия: социал-демократическая крестьянская республика». Троцкий написал опровержение, опубликованное на английском языке под названием «Между красными и белыми».
Лидеры грузинских социалистов с Ноем Жорданией во главе были желанными гостями на конференциях и конгрессах социалистических партий по всей Европе. Второй интернационал решительно осуждал советское вторжение.
Однако со временем голоса протеста сошли на нет. И постепенно память о Грузинской Демократической Республике начала угасать.
Как следствие, когда сегодня кандидат на президентских выборах в Америке Берни Сандерс называет себя демократическим социалистом, и его просят привести пример общества демократического социализма, он ссылается на Данию или движение кибуцев в Израиле. Одно или два поколения тому назад он вполне мог бы упомянуть Грузинскую Демократическую Республику.
Две разных концепции социализма
Мне хотелось бы рассмотреть ряд аспектов, в которых грузинское представление социализма в корне отличалось от концепций российских большевиков.
Эти аспекты – отношение к политической демократии, характер социалистической партии, аграрная реформа, профсоюзы, кооперативное движение, национальный вопрос и внешнюю политику.
Начнем с политической демократии, так как именно в этом вопросе проявились особенно резкие расхождения между Советской Россией и Грузинской Демократической Республикой.
С того самого момента, как большевики захватили власть, свергнув Временное революционное правительство, они вовсе не намеревались делиться властью с какой-либо другой политической партией. Поначалу они вынужденно делили власть с Партией левых социалистов-революционеров, но это длилось недолго.
Ленин и его соратники предпочитали монопольное правление большевиков и, как следствие, создали однопартийное государство, просуществовавшее более семидесяти лет. Они быстро подавили не только правые и центристские политические партии, но также своих оппонентов-социалистов. Первые закрытия меньшевистских газет произошли вскоре после большевистского переворота, до конца 1917 г. была учреждена ЧК.
В Грузии, с другой стороны, социал-демократы под руководством Ноя Жордании с самого начала проявили приверженность принципам политической демократии. В созданной ими многопартийной системе находилось место широкому спектру как левых, так и правых взглядов. На выборах в Учредительное собрание Грузии соперничало несколько партий, и социал-демократы одержали на них убедительную победу, получив более 400 000 голосов избирателей. Их оппонентами, боровшимися за голоса избирателей, были национал-демократы, социалисты-федералисты и социалисты-революционеры.
Единственной партией, которая не пользовалась полной свободой действий, была местная секция российской большевистской партии. Причем ограничения на деятельность грузинских большевиков были вызваны исключительно тем, что они не прекращали своих попыток насильственного захвата власти.
Эти грузинские большевики, которые даже считали себя не грузинской партией, а всего лишь частью российской партии, являлись, в сущности, агентами иностранной державы. Они не были просто выразителями какой-то отдельной политической точки зрения наряду с другими.
Но даже им с 1920 г., как только Москва согласилась признать независимость Грузии и обещала отказаться от враждебных по отношению к республике шагов, была предоставлена полная свобода. И это несмотря на то, что непосредственно перед вступлением в силу недолговечного мирного договора между Тбилиси и Москвой грузинские большевики в очередной раз попытались захватить власть и арестовать существующее правительство.
Характер социалистической партии
Это подводит нас к вопросу о партии. Задолго до того, как в России к власти пришли большевики, а в Грузии – меньшевики, они уже представляли два совершенно разных типа политической партии.
Одна из причин, по которой большевики не видели для себя проблемы в однопартийном государстве, заключалась в том, как они толковали понятие политической партии. По Ленину, партии представляли интересы общественных классов. Большевики и только большевики представляли авангард промышленного пролетариата. Они рассматривали себя в качестве элитарной партии одного класса, даже если эта партия включала какое-то число интеллигентов и крестьян.
С другой стороны, Социал-демократическая партия Грузии стала массовой партией всего грузинского народа. Она формировалась в великой борьбе крестьян, кульминацией которой стала знаменитая Гурийская республика 1902-1906 гг. На этом этапе социал-демократы пришли к тому, что не только промышленные рабочие – а их в Грузии было не так много, — но также крестьяне, интеллигенты и другие тоже могли быть социал-демократами.
Не только грузинские социал-демократы придерживались такой точки зрения. Давид Бен-Гурион, лидер сионистского рабочего движения, ставший первым премьер-министром Израиля, использовал выражение «от класса к нации» и утверждал, что в национально-освободительных движениях вроде сионизма роль социал-демократов состоит в борьбе за интересы всего народа, а не только одного класса.
Аграрный вопрос
Грузинские социал-демократы и российские большевики придерживались сильно отличающихся друг от друга подходов к аграрному вопросу.
В период «военного коммунизма» большевики рассматривали крестьян в качестве поставщиков необходимых товаров и особенно продовольствия для передового класса, но они также видели в них врагов. На несколько лет отношения между российским крестьянством и городским рабочим классом были отравлены враждебностью, демонстрируемой большевистским руководством по отношению к крестьянам. Ситуация начала меняться только с принятием Новой экономической политики в 1921 г. Пройдет, впрочем, не так много времени, и Сталин развяжет истребительную войну против крестьянства — насильственную коллективизацию.
В Грузии же при социал-демократах ничто не напоминало подобную вражду между рабочими и крестьянами. Министр сельского хозяйства в грузинском правительстве Ной Хомерики лично принимал участие в Гурийском восстании. Он и его товарищи хорошо понимали крестьянскую жажду земли. Еще до объявления независимости Грузии в мае 1918 г. они провели через Закавказский сейм закон об аграрной реформе. Но только с достижением полной независимости Грузии они смогли воплотить свои идеи в жизнь.
Их аграрная программа включала государственную собственность на землю в известных пределах, конфискацию земельных владений царя и церкви, но основной упор делался на предоставлении земли крестьянам. И в этом они весьма преуспели. Среди крестьян случались отдельные вспышки недовольства, как правило, связанные с этническими конфликтами. Но в целом крестьянство, поддержавшее приход социал-демократов к власти, продолжало стоять на их стороне до самого конца.
Прочность этой социальной базы выявилась после падения грузинской республики. Когда социал-демократы предприняли в 1924 г. свою последнюю попытку свергнуть большевистское правление, наибольшую поддержку они нашли у крестьян Гурии – в тех же самых селах, которые свергали царскую власть в 1902-1906 гг.
Почему марксисты были против национализации земли
К этому нужно добавить, что аграрная политика грузинских социал-демократов, так же как их товарищей-меньшевиков в России, проистекала из марксистского анализа российского общества. А именно, из их твердого убеждения, что Россия была не капиталистическим и даже не феодальным, а, используя определение Маркса, «полуазиатским» обществом.
В обществах, в отношении которых Маркс использовал термин «восточный деспотизм», земля находилась в собственности государства. Общественные классы и гражданское общество были слабы. Государство здесь всецело господствовало над обществом.
И если целью было преобразование таких обществ в либеральные демократии, а затем в социализм, то начинать следовало с изъятия земли из-под начала государства.
Великий российский марксист Георгий Плеханов предупреждал, что, если социалисты, придя к власти в такой стране, как Россия, передадут всю землю в руки государственной власти, то они создадут основу для нового и намного более авторитарного режима. Эта мысль оказалась пророческой.
В отличие от России в период «военного коммунизма», Грузия при социал-демократах никогда не знала голода в городах, вызванного ожесточенным конфликтом с крестьянством.
Спустя десятилетие, когда в Грузию пришел кошмар коллективизации, понадобилась вся мощь российского советского государства, чтобы сломить сопротивление местных крестьян.
Городской пролетариат
Обратимся теперь к городскому рабочему классу.
Сегодня трудно спорить с утверждением, что без свободных и независимых профсоюзов общество не может быть по-настоящему свободным. Благодаря ключевым конвенциям Международной организации труда право рабочих вступать в профсоюзы и создавать профсоюзы является элементом международного права.
В Советской России, где на словах промышленный пролетариат стоял у власти, на деле происходило постепенное удушение свободных и независимых профсоюзов. Троцкий, приведший Красную Армию к победе в гражданской войне, заявлял о необходимости милитаризации труда. По его замыслу, следовало создать подчиненные строгой дисциплине «трудовые армии», устроенные по тем же принципам, что и Красная Армия. Профсоюзы должны были при этом превратиться в «приводные ремни», обеспечивающие передачу приказов от государственного и партийного начальства к рабочим.
Даже большевикам подобные предложения показались крайностью, и в партии разгорелась широкая и продолжительная дискуссия по вопросу о профсоюзах. В конечном счете, на практике победила точка зрения Троцкого, которая исключала самоорганизацию и забастовки рабочих. Только в конце 1980-х гг. российские трудящиеся вновь получили возможность бастовать и создавать независимые профсоюзы.
В социал-демократической Грузии ситуация была совершенно иной. С приходом к власти социал-демократов для профсоюзов, которые были созданы только примерно десятью годами ранее, наступило время расцвета. Они пользовались значительным влиянием, добиваясь закрепления своих прав в законах, что получило отражение, в частности, в статье 38 Конституции Грузии, декларировавшей право на забастовки.
Профсоюзы активно применяли это право на практике, устраивая стачки, постоянно создававшие напряженность в отношениях с иностранными оккупационными силами, в частности, с англичанами. Последние не могли понять, как бастующие рабочие, красные флаги и даже рабочие советы совмещаются с демократией.
Но в этом не было никакого противоречия, и грузинские профсоюзы в сотрудничестве с правительством могли защитить рабочих от удорожания жизни, обеспечить доступность для них основных продовольственных товаров и т.д. Вследствие такого сотрудничества число забастовок начало уменьшаться – не потому, что забастовки оказались под запретом, как в Советской России, а потому, что они больше не были нужны.
Кооперативы
Наряду с сильными и независимыми профсоюзами настоящий расцвет в социал-демократической Грузии переживало также кооперативное движение.
Первые кооперативы появились в Грузии в 1867 г., за пятьдесят лет до революции, свергнувшей царизм. Под влиянием идей французского социалиста Шарля Фурье и передового британского промышленника Роберта Оуэна (его часто называют основоположником кооперативного движения) по всей стране стали возникать потребительские кооперативы. Грузинское кооперативное движение сильно пострадало во время Первой мировой войны, однако сразу после обретения страной независимости начался его быстрый рост. Распространение получили как потребительские, так и производственные кооперативы; существовали кооперативные книжные магазины, рестораны, колбасные, стекольные, мыловаренные заводы и многие другие предприятия. По наблюдениям Каутского, почти у всех кооперативов дела шли вполне успешно. В конце концов, был создан национальный кооперативный банк.
Несмотря на распространенное среди марксистов скептическое отношение к кооперативному движению, Каутский должен был признать, что грузинские кооперативы произвели на него сильное впечатление.
В Советской России в первые годы правления большевиков также наблюдался рост кооперативов, но, как и профсоюзы, они находились в зависимости от партии и государства. В Грузии кооперативы, как профсоюзы и политические партии, являлись ключевым элементом гражданского общества. В России же они были всего лишь одним из инструментов все более могущественного и централизованного государства.
Национальный вопрос
Впрочем, я далек от того, чтобы изображать Грузию при социал-демократах раем на Земле. Новое государство испытывало множество проблем, включая постоянные экономические кризисы. Остановимся на двух наиболее проблемных аспектах истории независимой Грузии.
Первый – это то, что марксисты традиционно называли «национальным вопросом».
Грузинские социал-демократы выступали за права этнических меньшинств. Эта позиция была ясно отражена в статье 14 Конституции Грузии: «Запрещается каким-либо образом препятствовать свободному социальному, экономическому и культурному развитию национальных меньшинств Грузии, особенно в части, касающейся преподавания на родном языке и самостоятельного решения вопросов культурной жизни».
Эту же тему развивали еще восемь статей, в которых социал-демократы четко обозначили свою приверженность полноправному статусу этнических и языковых меньшинств. В этом они следовали не только социалистическим принципам, но и общему настроению послевоенной эпохи, выраженному в известных «Четырнадцати пунктах» президента США Вудро Вильсона. Все, включая Ленина и большевиков, теперь поддерживали право народов на самоопределение и права национальных меньшинств в рамках многонациональных государств.
Однако картина мультикультурной гармонии, нарисованная грузинской Конституцией, была далека от реального положения дел.
Спустя всего несколько месяцев после провозглашения независимости Грузия оказалась в состоянии войны с Арменией. Юго-западная часть страны объявила о независимости, назвавшись «Юго-западной кавказской республикой». В южноосетинском регионе происходили серьезные волнения, вызванные как этническим, так и классовым конфликтами. Сложной ситуация была и в Абхазии, которая сначала просила у Грузии помощи в отражении российской агрессии, а затем приветствовала вмешательство той же России.
Эти события дали некоторым историкам повод говорить о своего рода «грузинском империализме». Однако действительность была сложнее.
Возьмем, к примеру, «Юго-западную кавказскую республику». При детальном изучении этого образования выясняется, что власти «республики» вполне в либеральном духе признавали полноправный статус на ее территории за всеми этническими группами… кроме армян. Что сразу же дает ключ к пониманию, какие силы стояли за сепаратистами. Тот факт, что они являлись проводниками интересов Турции в регионе, вскоре стал очевидным для всех, включая британские оккупационные силы, которые отдали контроль над Батуми не протурецким и антиармянским элементам, а грузинскому правительству.
Или возьмем территориальный спор Грузии и Армении в 1918 г. На первый взгляд, Грузия играла в этой истории отрицательную роль. Но, опять-таки, при более внимательном изучении вопроса обнаруживается, что у Армении было весьма иллюзорное представление о послевоенном мировом порядке. Поддержав во время войны Антанту и пострадав от действий Турции, она рассчитывала на гораздо большую территорию по достижении независимости и ожидала от Великобритании и Америки полной поддержки своим притязаниям. Эти ожидания не оправдались. В действительности, в пользу грузинских социал-демократов говорит тот факт, что они всячески старались избежать конфликта с Арменией.
Самый тяжелый случай представляла собой ситуация в Южной Осетии. Конечно, Россия тогда, как и сейчас, играла на противоречиях в этом регионе и поощряла сепаратистские тенденции. Но и поведение грузинских социал-демократов было далеко не безупречным: в ходе подавления восстаний в Южной Осетии они совершали действия, которые сегодня (впрочем, и тогда тоже) можно было бы считать военными преступлениями.
В том, как Народная гвардия – рабочая милиция, тесно связанная с руководством социал-демократов, — вела военные действия в этом регионе, несомненно, присутствовал элемент жестокости. И после 1921 г. это использовалось против Грузии российской пропагандой
Демократическая внешняя политика
По сути, главное обвинение против социал-демократической Грузии со стороны Советской России – оно отчетливо сформулировано Троцким в его самой бесчестной книге «Между красными и белыми» — касалось внешней политики грузинского правительства.
Грузинская Демократическая Республика родилась в ситуации, созданной Первой мировой войной. Страна оказалась в окружении враждебных государств, среди которых выделялись вновь усиливающаяся Турция и Россия. Кто именно стоял у власти в России, не имело никакого значения, так как и красные, и белые во главе с Деникиным, отказывали Грузии в праве на независимость.
Перед лицом угрозы самому существованию независимой грузинской государственности, социал-демократы проводили прагматический курс, вступая ради защиты своей страны в союзы сначала с Германией, а затем с Великобританией. Тот факт, что они позволили германским и британским силам оккупировать страну, стал причиной нападок на них стороны большевиков. Но оглядываясь назад, по прошествии столетия, следует признать, что у них, возможно, и не было другого выбора.
Интересно, что из двух оккупационных армий в Грузии немцы оставили после себя лучшее впечатление, чем англичане. Последние, на взгляд грузин, вели себя высокомерно, хотя ситуацию спасало присутствие в стране представителя британского правительства Оливера Вардропа, который был подлинным другом Грузии.
Обвинение грузинских социал-демократов в том, что их позиция в ходе Гражданской войны в России не являлась нейтральной, что они поддерживали белых, занимает центральное место в аргументации Троцкого. Однако почти с полной уверенностью можно утверждать, что это обвинение не соответствовало действительности. Социал-демократическое правительство пугала угроза российского вторжения, от кого бы она ни исходила: от Красной Армии или от Добровольческой армии Деникина. И на самом деле враждебность грузинских властей по отношению к белым во время гражданской войны постоянно создавала напряженность в их отношениях с англичанами.
В 1919 г., когда войска Деникина надвигались на Грузию, командование Народной гвардии выпустило прокламацию, в которой говорилось: «Сегодня мы столкнулись с новой опасностью: на Грузию упала зловещая тень войск генерала Деникина… Мы будем защищаться от полчищ реакции, от старой «жандармерии», от рабства… Кровь, пролитая нашими товарищами на полях сражений во имя свободы и демократии, побуждает нас, товарищи, теснее сплотиться вокруг красного знамени с оружием в руках, дабы в смертельной схватке отразить наступление сил реакции на революционную Грузию… Долой черную реакцию! Да здравствует революционная демократия! Да здравствует социализм!».
Вряд ли можно было ожидать от грузинских меньшевиков подобных воззваний, если бы они действительно состояли в союзе с Деникиным против большевиков.
Грузинские социал-демократы заняли прагматическую позицию, понимая, что крошечная страна с ограниченными ресурсами, окруженной враждебными государствами, не имела шансов сохранить независимость, не будь у нее друзей. Тогдашнее решение грузинского правительства вступить в союз с Великобританией и добиваться признания от стран Антанты и Лиги Наций предвосхищало стремление современной Грузии стать полноправным членом НАТО и Европейского Союза.
В конечном счете, внешнеполитических усилий социал-демократов оказалось недостаточно — окончание Гражданской войны в России дало Сталину возможность обрушить на независимую Грузинскую республику всю мощь Красной Армии.
Падение Грузинской Демократической Республики
Обстоятельства падения Грузинской республики известны. За считанные недели войска Советской России захватили Тбилиси, грузинское правительство отступило в Батуми, а затем эвакуировалось за границу на кораблях Антанты.
Грузинские социал-демократы потерпели поражение, но не сдались. В первые два года советского правления они продолжали работу на полулегальном положении, а в августе 1924 г. подняли восстание, быстро подавленное Красной Армией и ЧК.
Хотя Социал-демократическая партия Грузии перестала существовать, кровавые репрессии против ее остатков продолжались еще несколько лет. С участия в этих репрессиях, унесших жизни тысяч людей, начался карьерный взлет молодого чекиста по имени Лаврентий Берия.
В декабре 1930 г. первый премьер-министр независимой Грузии Ной Рамишивли был убит советским агентом в Париже. После падения Грузинской Демократической Республики прошло почти десять лет, но Сталина все еще пугала перспектива возвращения социал-демократов к власти.
В течение многих десятилетий, когда Грузия являлась провинцией огромной советской империи, подлинная история этого периода была скрыта от ее народа. Но и за пределами Грузии она была забыта – интерес европейских социал-демократов к Грузии со временем угас, и люди свыклись с мыслью о незыблемости советской власти в этой стране.
Сегодня, когда приближается столетняя годовщина независимости Грузии, стоит вспомнить, что в течение трех коротких лет здесь, зажатая между Россией и Турцией, существовала страна, где социал-демократическая партия пыталась создать общество нового типа, основанное на принципах социальной справедливости и свободы.
Это был эксперимент с целью воплотить в жизнь идею демократического социализма, и во многих отношениях он оказался невероятно успешным.
Когда в 1920 г. Этель Сноуден вернулась домой после поездки в Грузию, английские журналисты попросили ее поделиться впечатлениями. Грузины, сказала она им, «создали у себя в стране самый совершенный социализм в Европе».
Грузинский эксперимент был подавлен силой, а затем забыт. Но он заслуживает того, чтобы о нем помнили, исследовали и учились на его уроках – как в Грузии, так и во всем мире.
Грузинские социал-демократы доказали: мир мог быть другим.
И сегодня тоже мир может быть другим.
